Сайт www.goroddomodedovo.ru приглашает в литературную гостиную Нади Делаланд

С сентября 2014 года в Центральной библиотеке Домодедово имени Анны Ахматовой в уютном зале музыкальной гостиной проходят встречи с современными поэтами и литераторами с мировым именем. Большинство таких высоких встреч случилось по приглашению Нади Делаланд, известного признанного поэта, на счастье ставшей нашей землячкой. 22 марта в Домодедово встречалась с читателями Людмила Зубова, у нас был Лев Новожёнов, Сергей Гандлевский и Даниил Чкония, издателили литературного журнала Лиterraтура, замечательный детский поэт и мастер хокку Петр Савченко. Сотрудники библиотеки готовятся к каждому мероприятию, проводят огромную работу для знакомства жителей Домодедово с афишей мероприятий и встреч в литературной гостиной, и очень радушно встречают дорогих гостей, как точно заметил один из наших читателей "Домодедовская библиотека становится - центром культурной жизни!" Поэтические вечера, не кино, сеанс повторить невозможно....... но продолжить встречу с прекрасным, а иногда и повторить в памяти лучшие встречи в Домодедово редакция сайта goroddomodedovo.ru решила в проекте "Литературная гостиная Нади Делаланд".

 В первом выпуске почти премьера, весенне рождённые стихи Нади Делаланд, знакомые лишь читателям странички автора в фейсбуке.

***

У меня остаются вопросы во рту и в носу,

на ладошке, на левой щеке, на коленке и в юбке,

они носятся, перебирая словами, и хрупко

опадают – опа, а другие зудят навесу.

Я пыталась задать их, подсаживала, как в гнездо

нерадивую птичку, но мне отвечали: «Не надя!

Уноси свои перья, ты что – с головою не ладишь?

Затолкай их обратно и краски забудь на изо".

И приходится их распускать муравьями и львами,

сесть на лысой полянке и тихую песенку спеть,

напоследок последнему в самую смерть посмотреть

и уйти без вопросов, другое уже напевая.

 ***

За окном весна, а в груди дыра.

Жизнь продолжается, но куда мне столько?

Обнимаю подушку, говорю: «Любимый, я умирать,

ты еще посидишь?» и кладу на столик

золотистый браслетик. Подавляю нервный рефлекс

обо всем написать – это больше не нужно.

Потому что я дура, как dura lex.

Потому что ты больше меня не любишь.

 ***

Смутно и муторно видно фонарь и то,

как семенит на свету водянистый холод,

если листать твою руку, последний том,

класть на колени голову, уши, хобот,

можно понять другое – что нету дна

в темном колодце нежности и паденья,

это как смерть – уходишь в нее одна,

без телефона, без паспорта и без денег.

Можно не слушать и даже не отвечать,

можешь молчать, отвернувшись и притворившись.

Губы заходят справа в печаль плеча,

ловят меня за рифмы, сбивают с ритма.

Это как сон, из которого снова сон,

высунув хобот, качает меня и будит.

Дай поцелую за шею, шепну в висок,

плюну, прижму, пошлю…кто же так целует –

нет никого, только местные пустыри

анестезию пытаются сделать общей.

Нежность, как смерть. Обе зреют уже внутри.

Первая ближе. Вторая немного проще 

 ***

 Нас теперь разделяет ни снег, ни свет, ни весна, ни смерть,

а простое – больше нельзя писать, говорить, смотреть.

Вынимаешь сердце, кладешь на стол, говоришь «лежать!»,

а оно трясется, как рыба и надо, хоть и жаль,

молотком пристукнуть его, добить, перестать дышать,

перестать стучать, перестать ходить, перестать бежать,

перестать, заглохнуть, заткнуть, забыть, замолчать, укрыть,

закопать и вырасти, может быть, у земли внутри.

Ничего, ты видишь, не удалось,

хоть и вырвалось – не разорвалось,

хоть и нет во мне его, но оно

до сих пор, по-прежнему, все равно…