С сентября 2014 года в Центральной библиотеке Домодедово имени Анны Ахматовой в уютном зале музыкальной гостиной проходят встречи с современными поэтами и литераторами с мировым именем. Большинство таких высоких встреч случилось по приглашению Нади Делаланд, известного признанного поэта, на счастье ставшей нашей землячкой. 22 марта в Домодедово встречалась с читателями Людмила Зубова, у нас был Лев Новожёнов, Сергей Гандлевский и Даниил Чкония, издателили литературного журнала Лиterraтура, замечательный детский поэт и мастер хокку Петр Савченко. Сотрудники библиотеки готовятся к каждому мероприятию, проводят огромную работу для знакомства жителей Домодедово с афишей мероприятий и встреч в литературной гостиной, и очень радушно встречают дорогих гостей, как точно заметил один из наших читателей "Домодедовская библиотека становится - центром культурной жизни!" Поэтические вечера, не кино, сеанс повторить невозможно....... но продолжить встречу с прекрасным, а иногда и повторить в памяти лучшие встречи в Домодедово редакция сайта goroddomodedovo.ru решила в проекте "Литературная гостиная Нади Делаланд".
В первом выпуске почти премьера, весенне рождённые стихи Нади Делаланд, знакомые лишь читателям странички автора в фейсбуке.
***
У меня остаются вопросы во рту и в носу,
на ладошке, на левой щеке, на коленке и в юбке,
они носятся, перебирая словами, и хрупко
опадают – опа, а другие зудят навесу.
Я пыталась задать их, подсаживала, как в гнездо
нерадивую птичку, но мне отвечали: «Не надя!
Уноси свои перья, ты что – с головою не ладишь?
Затолкай их обратно и краски забудь на изо".
И приходится их распускать муравьями и львами,
сесть на лысой полянке и тихую песенку спеть,
напоследок последнему в самую смерть посмотреть
и уйти без вопросов, другое уже напевая.
***
За окном весна, а в груди дыра.
Жизнь продолжается, но куда мне столько?
Обнимаю подушку, говорю: «Любимый, я умирать,
ты еще посидишь?» и кладу на столик
золотистый браслетик. Подавляю нервный рефлекс
обо всем написать – это больше не нужно.
Потому что я дура, как dura lex.
Потому что ты больше меня не любишь.
***
Смутно и муторно видно фонарь и то,
как семенит на свету водянистый холод,
если листать твою руку, последний том,
класть на колени голову, уши, хобот,
можно понять другое – что нету дна
в темном колодце нежности и паденья,
это как смерть – уходишь в нее одна,
без телефона, без паспорта и без денег.
Можно не слушать и даже не отвечать,
можешь молчать, отвернувшись и притворившись.
Губы заходят справа в печаль плеча,
ловят меня за рифмы, сбивают с ритма.
Это как сон, из которого снова сон,
высунув хобот, качает меня и будит.
Дай поцелую за шею, шепну в висок,
плюну, прижму, пошлю…кто же так целует –
нет никого, только местные пустыри
анестезию пытаются сделать общей.
Нежность, как смерть. Обе зреют уже внутри.
Первая ближе. Вторая немного проще
***
Нас теперь разделяет ни снег, ни свет, ни весна, ни смерть,
а простое – больше нельзя писать, говорить, смотреть.
Вынимаешь сердце, кладешь на стол, говоришь «лежать!»,
а оно трясется, как рыба и надо, хоть и жаль,
молотком пристукнуть его, добить, перестать дышать,
перестать стучать, перестать ходить, перестать бежать,
перестать, заглохнуть, заткнуть, забыть, замолчать, укрыть,
закопать и вырасти, может быть, у земли внутри.
Ничего, ты видишь, не удалось,
хоть и вырвалось – не разорвалось,
хоть и нет во мне его, но оно
до сих пор, по-прежнему, все равно…